Помню, в не столь отдаленные
времена по радио часто звучала
книга Александра Твардовского
«Василий Теркин», причем в очень
хорошем исполнении: текст читали известные артисты, да еще
с музыкальным сопровождением. Слушателям полюбилось это
замечательное произведение, и
они знали многие главы наизусть.
Жалко, что сейчас, в наше тревожное и драматичное время, эту книгу нельзя услышать ни по радио,
ни по телевидению.
После окончания Великой Отечественной войны руководители
Союза писателей пришли к Сталину, чтобы назвать имена мастеров слова, чьи произведения, на их
взгляд, достойны высшей литературной награды. Иосиф Виссарионович внимательно прочитал список претендентов, а потом спросил:
– А где «Василий Теркин»?
Визитеры переглянулись, поняв,
что попали в неловкое положение.
Они считали, что книга Александра
Твардовского не тянет на Сталинскую премию: в ней нет ни начала,
ни конца, хотя, если разобраться,
есть и то, и другое – начало войны
и ее конец.
Сегодня, как и раньше, очень
злободневно звучат строки популярной народной книги.
Грянул год, пришел черед,
Нынче мы в ответе
За Россию, за народ
И за все на свете.
От Ивана до Фомы,
Мертвые ль, живые,
Все мы вместе – это мы,
Тот народ, Россия.
И поскольку это мы,
То скажу вам, братцы,
Нам из этой кутерьмы
Некуда деваться.
Тут не скажешь: я – не я,
Ничего не знаю,
Не докажешь, что твоя
Нынче хата с краю.
Твардовский хорошо знал, что
такое война, он был военным корреспондентом, на себе испытал
тяготы фронтовой страды, вместе
с солдатами ел из одного котелка,
был и в обороне, и в наступлении.
Страшный бой идет, кровавый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
Автор понимал, что на войне
юмор и трагизм, как два родных
брата, идут всегда рядом.
Потерять семью не стыдно –
Не твоя была вина.
Потерять башку – обидно,
Только что ж, на то война.
Потерять кисет с махоркой,
Если некому пошить, –
Я не спорю, – тоже горько,
Тяжело, но можно жить.
Пережить беду-проруху,
В кулаке держать табак,
Но Россию, мать-старуху,
Нам терять нельзя никак.
Наши деды, наши дети,
Наши внуки не велят.
В книге немало лирических отступлений, в которых автор говорит
о себе, о наболевшем, о своем крае,
родной Смоленщине, где он родился и вырос.
Мать-земля моя родная,
Сторона моя лесная,
Край, страдающий в плену!
Я приду – лишь дня не знаю,
Но приду, тебя верну.
Не звериным робким следом
Я приду, твой кровный сын, –
Вместе с нашею победой
Я иду, а не один.
Александр Твардовский выбрал
для своей книги верный тон, простой и ясный, доступный любому
читателю – то ли бывалому офицеру, то ли расторопному пехотинцу.
Богатырь не тот, что в сказке –
Беззаботный великан,
А в походной запояске,
Человек простой закваски,
Что в бою не чужд опаски,
Коль не пьян. А он не пьян.
…Праздник близок, мать-Россия,
Оберни на запад взгляд:
Далеко ушел Василий,
Вася Теркин, твой солдат.
То серьезный, то потешный,
Нипочем, что дождь, что снег, –
В бой, вперед, в огонь кромешный
Он идет, святой и грешный,
Русский чудо-человек.
Василий Теркин – истинный
христианин, хотя автор (по понятным причинам) нигде не делает
на это акцента. Он, рядовой боец,
скромен, независтлив, терпелив,
готов в любую минуту положить
душу за своих друзей-товарищей,
то есть поступить по-евангельски.
Однажды Теркин сбил из винтовки
вражеский самолет, но нисколько
не кичится этим поступком, а готов и здесь пошутить.
И сказал сержант спроста:
– Вот что значит парню счастье,
Глядь – и орден, как с куста!
Не промедливши с ответом,
Парень сдачу подает:
– Не горюй, у немца этот –
Не последний самолет.
«Я большой любитель жить», –
говорит Теркин, находясь в больнице после ранения. Однако его
думы не о том, чтобы демобилизоваться и попасть домой, а совсем
о другом.
Озабочен я сейчас
Лишь одной задачей.
Чтоб попасть в родную часть,
Никуда иначе.
С нею жил и воевал,
Курс наук усвоил.
Отступая, пыль глотал,
Наступая, снег черпал
Валенками воин.
И покуда что она
Для меня – солдата –
Все на свете, все сполна:
И родная сторона,
И семья, и хата.
И охота мне скорей
К ней в ряды вклиниться
И, дождавшись добрых дней,
По Смоленщине своей
Топать до границы.
Вскоре его мечта исполнилась:
наши войска погнали фрица на
запад, и Смоленщина была освобождена. Теркин был счастлив: он
на родной земле, которую любит
больше своей жизни, которая живет в его сердце, чей воздух слаще
любого нектара. Его душа пела:
Я иду к тебе с востока,
Я тот самый, не иной.
Ты взгляни, вздохни глубоко,
Встреться наново со мной.
Мать-земля моя родная,
Ради радостного дня
Ты прости, за что – не знаю,
Только ты прости меня!..
«Василий Теркин» – очень современное произведение, кажется,
автор написал его не столько для
читателей тех дней, сколько для
нас. Снова идет война, еще страшнее и ответственнее, чем прежняя,
война не на жизнь, а на смерть.
Быть или не быть России – вот
что тревожит каждого здравомыслящего человека, вот что витает
в воздухе. Пусть по радио не звучат стихи Твардовского, пусть на
телевидении никто не упоминает о его замечательной книге, зато, я
уверен, «Василия Теркина» читают наши воины в Донецке и Мариуполе, в Славянске и Макеевке,
в окопах под Бахмутом и Авдеевкой, передают из рук в руки потрепанную, зачитанную до дыр книгу
про русского бойца.
